она шепелявила, старая сумасшедшая учительница музыки, у которой была справка о какой-то страшной нервной болезни. выгнать - нет, это было бы не увольнение, - ее было бы жалко, поэтому она была на должности и вела всего два класса. не такая уж она и старая. скорее сумасшедшая. она копошилась в стопке виниловых пластинок - сокровище, а я стояла рядом и лицемерила с ларисой.
яся сидел за партой и спросил
- что за аквариум?
- ну вы же знаете, группа такая? гребенщиков? - в ее очках со стеклами с два пальца толщиной проблеснула надежда.
- я знаю, - тихо произнесла я - она не услышала, она уже глухая. она никогда ничего не слышит. кроме своих пластинок.
на мотание головами ларисы и яси она удивилась:
- а что же вы тогда слушаете?
и помолчала.
потом она говорила что-то еще, а яся сидел и делал вид, что слушает.
- ну вы же помните фильм "асса"? ну помните же?
лариса с ясей помотали головами - нет, не помним.
- я помню, - тихо сказала я (или, может, у меня не хватило смелости сказать?... нет, я все-таки произнесла).
она промолчала. опять меня не услышав.
она продолжила копаться в стопке, вытащила оранжевый конверт наутилус помпилуса, посмотрела на нас.
лариса:
- блиииин, гребаная школа, я ваще ниче не делала из уроков, деградирую... и не читала ничего, вообще, галифе меня убьет.
я отвечала ей что-то, сдержанно, слушая краем уха даканье яси музычке (так мы назваем ее).
- это так называемый интеллектуальный рок, - сказала она громче, лариса посмотрела на нее презрительно, и отвернулась, презрительно не менее.
- та все хорошо. рассталась я с ним, кароче... но ниче, нормально, дружим.
надежда в толстых стеклах очков утонула с воплем.
музычка прославилась на всю школу своими истериками, когда не могла справиться с классом - в таком состоянии она могла сделать все что угодно - когда мои одноклассники выводили ее из себя окончательно, она брала классный журнал и колотила им по столу, пока не обессилела. потом девочки его подклеивали, под руководством тогдашней классухи гали - с придыханием, такое украинское гэ, и галя презрительно-удивленно поднимала брови, видя трещины по обложке и разорванный титульный лист.
не одно это принесло славу музычке - в конце концов, среди учительниц полно истеричек, и некоторые бьют детей, а не журналы, а экстравагантным стилем одежды. она носила шиньоны и парики, погла надеть розовую мини-юбку и стразы, а могла вечернее платье в пол. и елена викторовна, остановившись на пороге 36 кабинета, делимого ее с вышеозначенной музычкой, лукаво улыбалась и подмигивала нашему классу, томно закатывала глаза и презрительно опиралась на одну ноги и косяк двери, когда старая шизанутая к ней обращалась.
а то из моих знакомых его слушает только папа.
п.с. а чо, очень даже круто ходить на рок-концерты с папой.